Кровь нерожденных - Страница 6


К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Вдруг раздался треск, грохот. Потом послышалась оглушительная матерная тирада вперебивку со стонами и всхлипываниями. Ящики не выдержали веса здоровяка Коляна и обрушились.

– Нога, нога моя! – услышала Лена всхлипывающий мужской голос.

– Цела твоя нога, придурок, – ответил другой голос, – хорош выть. Пошли, ща тебе первую помощь окажут.

– Ага, в гинекологии, – хихикнул третий.

* * *

На столе перед Зотовой лежала новенькая больничная карта, в которой была записана только первая страница. Амалия Петровна аккуратно переписала фамилию, имя, отчество, дату рождения, домашний адрес. Сложив блокнотный листочек, она сунула его в карман халата. Затем щелкнула зажигалкой и подожгла уголок больничной карты.

Подперев щеку, она задумчиво смотрела, как медленно, неохотно съеживается и рассыпается в прах плотная белая бумага.

«Полянская Елена Николаевна, I960…» – мелькнуло в последний раз на догорающем бланке.

Немного подумав, Зотова вытащила листочек из кармана и тоже подожгла. Теперь она все знала наизусть. Теперь она никогда не забудет этих, паспортных данных.

* * *

Когда стало совсем тихо, Лена, подождав для верности еще несколько минут, стала осторожно подтягиваться, чтобы влезть назад в подвал. Она все-таки решила туда вернуться. Она так промерзла, что казалось – никогда не согреется. А в подвале тепло. Там ее искать уже не будут. Утром она вылезет и спросит первого встречного, где милиция. Скажет, что ее ограбили, или еще что-нибудь придумает. Не бродить же ей ночью в таком виде неизвестно где. Тем более они сейчас наверняка обшаривают больничный двор и его окрестности.

Перекинув ноги через оконный проем, она посмотрела вниз. Не меньше чем в трех метрах от нее на дне подвала, светлела груда разбросанных ящиков и белья. Между нею и полом была голая каменная стена.

«Но мне же нельзя прыгать», – с тоской подумала Лена.

И тут она услышала мужские голоса – совсем рядом. Вспыхнули фары машины, ярко, очень близко. Зажмурившись, обхватив ладонями живот, она прыгнула вниз, прямо на тюк с тряпьем.

Глава 3

Когда рассвело, из подвального окна показалась взлохмаченная голова, грязное бледное лицо. Дворник Степанов, бодро сметавший нападавшие за ночь листья, не удивился – в подвал больницы иногда заползали ночевать бомжи. В городе почти не осталось старых зданий с удобными, теплыми подвалами, а ночи уже холодные. Надо же где-то спать этим бедолагам!

У ворот больницы недавно поставили охрану, двух сонных надменных громил в пятнистой форме, с автоматами за плечами. Громилы курили «Мальборо», каждые полчаса сплевывали сквозь зубы и молчали, как глухонемые. Окурки они бросали прямо под ноги, да еще растирали своими башмачищами. Степанову охранники сразу не понравились. Не понравилось ему и то, что забор вокруг больничного двора построили бетонный, да еще – вот пакость – колючей проволокой обтянули поверху и бутылочных осколков понатыкали.

Однако в самой глубине двора была дырка в заборе, незаметная за кустарником. Кто и когда ее проделал, Степанов не знал. Но дырка была, через нее-то бомжи и пробирались иногда к теплому подвалу.

Непорядок, конечно, все-таки медицинское учреждение. Ну да ладно. Они не грязнее крыс. Только вот крыс никто не трогает, шастают по городу, будто хозяева. А бомжей гоняют все кому не лень…

Бродяжка, заметив Степанова, спряталась.

– Да вылезай уж, не бойся, – позвал дворник – а то сейчас врачи с дежурства пойдут.

Голова показалась опять. Это была женщина, не старая, не пьяница странная какая-то.

– Ну, помочь, что ли? – Степанов подошел и протянул руку.

Женщина с его помощью выбралась наружу, и тут Степанов удивился. На ней была больничная рубашка, сверху – короткий зеленый балахон, какие надевают врачи в операционной. Босые ноги в свежих ссадинах. Но что больше всего удивило Степанова – на плече у нее висела маленькая, шикарная, явно очень дорогая кожаная сумочка.

«А сумочка-то наверняка краденая. Надо бы в милицию…» – подумал Степанов. Но тут женщина произнесла:

– Скажите, пожалуйста, где здесь ближайшее отделение милиции?

Степанов повел ее к дыре в заборе. Хотя эта женщина и не была никакой бомжихой – он понял это, вглядевшись в ее лицо, и окончательно убедился, когда она спросила про милицию, – Степанову почему-то не хотелось вести ее через ворота, мимо охранников.

Пролезая через пролом, она спросила:

– Извините, это Москва?

– Лесногорск, – пожав плечами, ответил Степанов, – до Москвы сорок минут на электричке.

* * *

Дежурный в отделении милиции долго разглядывал странно одетую гражданку, потом листал ее паспорт. Было шесть часов утра, ему очень хотелось спать. Наконец, сладко зевнув, он отдал ей паспорт и произнес:

– Я все-таки не понял, гражданочка, о чем заявить-то хотите? Ограбили вас, изнасиловали? Что случилось?

– Все, спасибо, извините. Я не буду ничего заявлять. Не возражаете? Мне домой надо, а в таком виде, босиком…

Опустившись на лавку для задержанных, женщина горько заплакала. Молоденький дежурный растерялся.

– Ну что вы, девушка, сюда не надо вам садиться, – он встал, протянул ей пачку сигарет, – на, покури, успокойся.

Она замотала головой:

– Спасибо, я не курю. Простите, у вас здесь можно где-нибудь умыться?

– А, это пожалуйста. Пошли. Эй, погоди, у меня тапочки есть. Ноги за ночь устают в ботинках. На, надень.

– Спасибо вам большое, – слабо улыбнулась Лена.

Когда она вернулась, умытая и причесанная, дежурный увидел, что она красивая, намного красивее, чем на паспортной фотографии. И никак нельзя дать ей тридцать пять лет. Длинные темно-русые волосы, большие серые глаза, лоб высокий, выпуклый слегка, и на нем будто написано высшее образование.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6